Психология способностей: Современное состояние и перспективы исследований: Материалы научной конференции, посвященной памяти В.Н. Дружинина, ИП РАН, 19-20 сентября 2005 г. - М.: Изд-во "Институт Психологии РАН", 2005. С. 44 - 48.

Когнитивные теории интеллекта подразумевают, по меньшей мере, две его основных составляющих. Ж. Пиаже [6] уделил огромное внимание первой из них - операциям, однако недостаток в изучении второй составляющей - когнитивного опыта проявился в широком спектре последующих работ когнитивистов. Компенсируя этот недостаток, Дж. Брунер [по 5] выделил двигательную, образную и языковую формы репрезентации знания в когнитивном опыте. Относительная легкость изучения когнитивного опыта обусловила интерес когнитивистов к ней. В основном, эти работы посвящены главному вопросу - как структурируется знание в когнитивном опыте.
В отечественной психологии проблема практического интеллекта решалась в контексте психологии мышления. По мнению Б.М. Теплова [8], несомненным является единство интеллекта, но существуют различные формы одного интеллекта, "вплетенные" в различные формы деятельности. Понятие мышления предполагает направленность его на что-либо, эта идея была сформулирована ещё в гуссерлианском понятии интенции, то есть направленности сознания и мышления на что-либо. Мышление никогда не бывает само по себе, мышление - это всегда процесс, направленный на что-либо, более того - процесс для чего-либо. Таким образом, мышление - процесс, возникающий для решения задачи, в то время как под интеллектом понимается способность человека как черта или характеристика, тем более, что когнитивный опыт человека, как составляющая интеллекта, подразумевает постоянство и стабильность во времени.
Несомненная близость мышления и интеллекта позволяет предполагать, что переплетение явлений, описываемых этими терминами, оказывает влияние на каждое из них. Мышление как процесс мышления о чем-либо и для чего-либо отражается на особенностях структурирования опыта. Функциональная природа мышления как процесса отражается в функциональности интеллекта и опыта. Таким образом, для изучения интеллекта необходимо изучить функциональную сторону опыта, в качестве которой могут выступить функциональные обобщения.
Функциональные обобщения - это довольно распространенное явление в обыденной практике. Суть его заключается в том, что в качестве основания для обобщения или классификации берется функция предметов. Несмотря на то, что это явление очень распространено, в теоретическом плане ему уделяется очень мало внимания. Наша задача - не просто проанализировать функциональные обобщения в качестве одной из разновидностей снижения уровня обобщения, а главным образом - проследить место функциональных обобщений в онто- и филогенезе человека.
На роль функциональности в мышлении указывали ещё такие классики как К. Дункер [2], в центре рассуждений которого находилось понятие функционального значения и решения, а также Дж. Брунер [по 5], обративший внимание на роль функциональных обобщений в развитии мышления. Однако, несмотря на такую мощную проработку этой проблемы, вопрос о происхождении мышления из практической деятельности остается не раскрытым. Интересным представляется подход А. Валлона [1], который предлагал переход "от действия к мысли" через подражание. Во всяком случае, что восприятие (у Брунера), что действие (у Валлона), как источники мышления, тесно связаны в сложнейшем явлении - деятельности, и их взаимодействие носит функциональный характер.
В исследованиях первобытного, так называемого мифологического мышления очень часто можно обнаружить функциональный характер мышления. Л. Леви-Брюль, например, приводил данные о южноамериканском племени гуичолов, надевающих перья орла, чтобы приобщиться к зоркости, прозорливости, мудрости этой птицы [прив. по 7, c.92]. Мы видим здесь практический, функциональный характер убеждения: чтобы стать зоркими, мудрыми, и прозорливыми, нужно использовать перья. В такой формулировке данное явление напоминает множество современных убеждений, таких как - скрестить пальцы "на удачу" и т.п., которые не только не исчезают из языка, но и дополняются новыми наивными верованиями. Их функционализм заключается в схемах: "сделай - получишь желаемое", и "не делай - не получишь нежелаемое". Под последнюю схему попадает популярное убеждение про черную кошку.
В работах другого великого француза - К. Леви-Строса мы находим и другие проявления функционализма в "первобытном" мышлении - а именно, в обобщениях. Леви-Строс приводит пример бинарных оппозиций в классификации живых существ племени навахо. Они разделяют живых существ на тех, кто имеет речь (люди) и тех, кто её не имеет (животные). Животных навахо делят на "бегающих, летающих, ползающих", либо, по другим основаниям, на "путешественников по воде или земле", а также на "дневных и ночных" путешественников [прив. по 7, c.95]. Подобные классификации не являются строго логическими, однако они не лишены смысла. В качестве основания, на наш взгляд, здесь используется функция объекта (в данном случае живого существа), причём функция объекта самого по себе (то есть его функционирование), а не функция объекта для нас (его инструментальность).
Разнообразие всевозможных функциональных обобщений указывает нам на то, что функциональные обобщения - не однородная масса схожих между собой обобщений. С легкостью можно обнаружить громадную разницу между различными функциональными обобщениями. Так, например, объединение в одну группу инструментов, выполняющих одну функцию (например: пила, нож и топор - "для обработки дерева") удивительно не похожа на обобщение других предметов (например: лошадь, поезд, пароход и телега - "для перевозки грузов"). Если первое обобщение патопсихологи в методике классификации по А.Н. Леонтьеву сочли бы верным, то последнее - неверным, несмотря на то, что обобщение произведено, по большому счету, по одному основанию - функции данных предметов. Вероятнее всего, функциональные обобщения проходят довольно-таки длинный путь развития, в результате которого, согласно нашей гипотезе, должны появиться логические обобщения.
Таким образом, на наш взгляд, переход от ситуативных к логическим обобщениям следует искать в функциональности обобщений. Не все ситуативные обобщения функциональны. Такое ситуативное обобщение как "лошадь - всадник" очень сложно свести просто к функциональной зависимости, однако, большая группа ситуативных обобщений функциональна. Логические обобщения, со своей стороны, также часто носят функциональный характер, не являясь при этом строго логическими. Такими обобщениями, например, являются обобщения инструментов.
Весьма показательно, на наш взгляд, для изучения структурирования опыта с его функциональной стороны является изучение структурирование (наведение порядка) человеком инструментов в процессе их накопления. Изучение этого процесса позволяет выявить очень интересные особенности обобщений, а также стадии развития этих обобщений.
В процессе первоначального накопления набор инструментов представляет собой бриколаж, то есть набор разнообразных инструментов, материалов, сырья, всего того, что, в принципе, сможет пригодиться в будущем (термин введен К. Леви-Стросом). Однако по мере накопления материалов и инструментов рано или поздно их приходится приводить в порядок, и они группируются в ситуативные обобщения. В одну группу попадают материал и инструменты, применяющиеся для обработки этого материала, использующиеся в одной ситуации. Примерами таких ситуативных обобщений будут - "нож, пила, топор и дерево".
Наступает момент, когда в обобщениях, связанных одной ситуацией и функциональным взаимодействием единиц обобщения, происходит разделение инструмента и материала. Ситуативно-инструментальными обобщениями назовем те обобщения инструментов, в которых ярко выступает ситуативный принцип их обобщения. Из ситуативных обобщений исчезает материал, который необходимо обрабатывать данными инструментами. Но, несмотря на ситуативный характер обобщений, они существенно отличаются этим от предыдущей стадии.
При избытке ситуаций и инструментов становится невыгодно использовать в качестве основания для обобщения ситуацию. Начинают группироваться предметы, выполняющие сходные задачи в различных ситуациях. К инструментально-логическим обобщениям относим обобщения инструментов, таких как "гаечные ключи". Однако обобщения инструментов почти никогда не становятся истинно логическими, в категорию "гаечных ключей" будут входить ключи разных размеров, разных форм и материалов, а главное - различных принципов организации и функционирования. Логика обобщения инструментов остается функциональной.
Переход от логико-инструментальных обобщений к чисто логическим тоже довольно сложен. Сущность этого перехода заключается в том, что если прежде обобщаемые инструменты играли функцию значимую для самого деятеля, то позже на первый план выступает их самостоятельное функционирование и, более того, их организация. Этот переход, вполне вероятно, осуществляется через стадию собственно функциональных обобщений, которые довольно часто встречаются в патопсихологической практике. Суть их состоит в переходе от инструментального отношения к предмету (функции предмета для деятеля) к функционированию предмета (функции предмета самого по себе). Типичным примером такого рода обобщений является обобщение "лошадь, телега, паровоз" - по их функции "ездить".
Помимо развития функциональных обобщений исследователи могут наблюдать самостоятельное развитие ситуативных, логических и прочих обобщений. Почему же такое распространенное явление как функциональные обобщения обычно не вписываются в стандартные схемы снижения уровня обобщения? Ответ прост. Они пронизывают собой все виды обобщений и, таким образом, ведут нас от практики к логике.
Таким образом, изучая функциональную сторону когнитивного опыта человека, можно сделать вывод о том, что, если в когнитивном опыте важнейшую роль в структурировании играет функция, то функциональность интеллекта существенным образом влияет на структуру репрезентаций. Более того, можно предположить, что изучение функциональности обобщений позволит пролить свет на тайну процесса мышления.

Литература:
1. Валлон А. От действия к мысли. М., 1956.
2. Дункер К. Структура и динамика процессов решения задач (О процессах решения практических проблем) // Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления / Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, В. В. Петухова. М.: Изд-во МГУ, 1981. С. 258-268.
3. Зейгарник Б.В. Патопсихология. - 2-е изд., стереотип. - М.: Издательский центр "Академия", 2002. - 208 с.
4. Коровкин С.Ю. Функциональные обобщения: от практики к логике // Ярославский психологический вестник. Выпуск 13 / Москва-Ярославль, РПО, 2004. С. 24-26.
5. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М., 1977.- 262 с.
6. Пиаже Ж. Психология интеллекта. - СПб.: Питер. - 192 с.
7. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М.: ИП РАН, Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. - 320с.
8. Теплов Б.М. Ум полководца. - М.: Педагогика, 1990. - 208 с.